Отредактировано Daphne Greengrass (2010-03-13 18:08:08)

хорошая память – основа дружбы и гибель любви.

нам непонятность ненавистна.

живая неудача лучше мертвого шедевра.

без колебаний свои чувства я к тебе объясню.

секреты долго не живут.

Отредактировано Wendy Sayfeir (2010-03-20 00:52:28)

Теплое место, но улицы ждут
Отпечатков наших ног.
Звездная пыль - на сапогах.
Мягкое кресло, клетчатый плед,
Не нажатый вовремя курок.
Солнечный день - в ослепительных снах.
Кино.

Хрипящий смех, прощальный акт. На одном уровне.
Ты так извиняешься. Так получилось, ты смеешься в кровавых долях своего сердечного ритма. Пошли на одном небе, разошлись на ее пальцах твои скользкие нормы. Там прощальный перрон торопится под откос, ты открываешь глаза еле-еле, восстановив несколько странную картинку происходящего. Подняв пальцы перед лицом, разглядывая кровь…
Улыбаешься по детски.
Неохотно, практически лениво.
-oh…
Грохот по легких.
- oh… не смешно?
Досадный слепой проблеск, грустный голос с детской непосредственностью, как так, как-то первым боковым зрением. Быть может, быть стоит, ты превращаешься в абстрактную раздавленную на асфальте лепешку. Твои волосы кроваво лыбятся с разрезами кровавых пятен, шипение с губ, гнусный хихикающей звук. И тут, ты упираешься пальцами в пол, вставая с текущими полосами бегущими по полу, падающими с живота, падающими в фантики, превращаясь в пеструю черную ленту. Глаза суженые в раскаянье, в притворной хитрости, хоронится цвет медленнее, теперь танцует ее белый. И головой на бок, слушая ее вопрос снова в своей голове как запасной вариант болезни. И головой еще в бок. Сновиденья. Косишься глазами в бок, тряска ног, под твоим знойным малым весом тела. Заразный припадок. Смеховой фундамент и харканье кровью, себе под ноги, практически замертво падая на спину и начиная кататься. Насмешливый голос.
-Почему?!
Катаешься по спине, растирая свою нормативную лексику. С хрюканьем чистой истерической атмосферы. Смеясь неистово.
-Я кажется уже говорил, идея тебя в смерти, чертовски мне нравиться.
Но действительно насколько это могло быть причиной?
Вещи стали меняться. Когда ты слышал в себе какой-то щелкающей звук, и говняный запах резины. Тебя стерли в порошок, в одном только движенье, тебя излечивали многими словами, но кому на черт это нужно? А нож еще зажат в пальцах, так интригующе болтаясь из стороны в сторону. И по прежнему унимая себя под мыслью причины. Тебя жалит какой-то холодный ожог, и ты подскакиваешь с визглым хихиканьем, держа нож трясущимися пальцами, закрытый правый глаз, вьется шнур сзади спину змеей, тебя приставучий смех доконал под стратегию, из пасти с паром своей кровью, сплелись в один ядовитый комок. Кто спросил, тот получил, от чего так, тебя трясет растекается по телу. Была чудесной шутка.
Теряет цвет. Глаза чуть в бок на стены, кто там сидит? Кто шепчет в ухо на случку?
Ловится воздух между моментами. И снова парадный взгляд на ее лицо, и шаги шатким звуком стелятся на твои рябины, выдыхается и задерживается. О чем ей так нужен был твой ответ, ты забываешься, вопросы и задранные револьверы. И улыбка в резьбе кровавых следов. Частое слово – кровавые.
И снова голова на бок, форма вопроса.
-Разве не смешно?

-Ку-ку.
Происшествие. По крутой наклонной, кажется зубчатые углы оскалились. Ты мигнешь лениво в пол мощности, горящий красно-желтый цвет в темноте на нее, жадная фара твоего голода. Округлые слова в полноценной прокуратуре. Заполняет бумаги, пишется, ты вяжешься за ней шавкой беспардонной и пар в его лице доказательство. Дистанция прервана и ты нагибаешься ртом к ее лицу, каракули слюней и отрезков ен, с присутствием, между тем,  серебряный наполнитель ен собственного тела ложатся на переносице. Забивает нос стульями, ты дышишь ртом, выпуская язык по ее губам быстрым ожогом холода, твое целое холодное тело, прижимается к ее. Ты ощущаешь потерю и увядание цвета совершено, только слепо, тыкая ее сморщенным носом в кожу. Концентрация, ты практически старая непригодная лепешка, охотничья утратившая нюх на лисий хвост, но псарня воспитает и таких, застрелит на рассвете старую дворнягу, ты не то, твои седины и раны заживают, только контузит мозг об пол много раз, и сливаются все картины прошлого, становясь настоящим. И различий нет, только утыкаясь в кого-то за кем будешь идти. Прибился к той руке что гладила и жалела, выкусив куски плоти этой самой руки и с рыком, со смехом удаляясь по снежным дорогам.
Молясь, дайте мать вашу пинка. Так лучше для каждой отдельной личности. Дайте и всю вашу сущность на обед, дайте что-нибудь, чтобы можно было ненавидеть.
Сейчас. Сейчас.
Экран погас, вернулось на начало. Пышно, расхаживая холодными пальцами по ее шее, с ножом, вытирая об нее лезвие. И глаза любуются сардонически, по какой-то внутренней причине, возникает удушье и душный смешок вырывается с брызгами бусинок своей крови на ее лицо, забавный пренебрежительный путь твоей массы на мир. Язык что трется о ее щеку долго, вниз по подбородку слизывая остатки и горьким вкусом. Пальцы что еще ласкают контуры тела. Глаз что закрыт в черной пустоте и необразованной деловой манере, второй что смотрит и мерцает своим обычным цветом. Крик в тыльной стороне головы, щебечет, скулеж равносильный смерти, и он глохнет там же.
-Ты злишься на меня laаааdyyy?

Дышишь в половицы. Грубый смех срывается с языка, каждый раз, постоянно, тот факт который тешит мозг хоть иногда. Рукоять, твои пальцы сжимают в привычке, смертоносная хватка цепных. Тонет пороховой запал, тут приклоняясь на колени перед кем-то, без двойных мотивов, с авиацией. Ты прикрываешь глаза, тактичный сон в твоем сердечном ритме, глухое сердце, кусок мяса, настолько много червей в твоей голове. Они делают твой сбой более менее терпимым. Ты улыбаешься широко.
-Считай, что у меня нет вдохновенья dandy-candy-lady.
Ты прижимаешь материал к своему лицу в потребительной жадности. Вонь какой-то бензиновой основы. Ты фокусируешь взгляд на чем-то отдаленным. Пока ползет стимул, не по крайней мере. Не по мере.
- Считай, что у меня нет вдохновенья dandy-candy-lady.
Заглушается. Никогда не оставляет другую емкость. Власть голоса смывается под краном. Ощущение безнадежности.
Ты запускаешь лезвие себе в бедро, взрываясь в неудержимом смехе. Тебя качает, в тряске веселья. Твои глаза вверх на потолок, небо-потолок. Емкости в правильной форме. Ты улыбаешься с крапинками своей крови на зубах. Управляя им глубже, через мясо, ты хохочешь с кровавым полчком из твоего рта. Забавляет этот факт безвозмездности. Бьешься лицом о пол, хруст или звон, вперемешку с водородом. А в сумке у тебя полно взрывчатки. Запасная деятельность. Ну ка, покажутся все алмазы гнильем, по вкусу более уподобляясь на жемчуг. Шатаясь и хмурясь уходит земля из-под ног, нос против материала. В лужице, с миленьким ласкательным словом. На прототип какой-то схемы, ты правильно. Твой зрачок сужается в формальности, ты всаживаешь нож до самых краев рукояти, ты взрываешься в визглом смехе, маленький слой боли проходит по телу, ударяется о все клетки, ты ощущаешь небольшую слабость.
Без ударений. Лояльности складываются в единую систему.

трулала